Существует ли демократическая политическая культура, т. е. некий тип политических позиций, который благоприятствует демократической стабильности, или, образно говоря, в определенной степени «подходит» демократической политической системе? Чтобы ответить на данный вопрос, нам следует обратиться к политической культуре двух относительно стабильных и преуспевающих демократий – Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Политическая культура этих наций примерно соответствует понятию гражданской культуры. Такой тип политических позиций в некоторых отношениях отличается от «рационально-активистской» модели, той модели политической культуры, которая, согласно нормам демократической идеологии, должна была бы присутствовать в преуспевающей демократии...

Гражданская культура – это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных. Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям. Это означает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, неполитические связи, равно как и свою более пассивную роль подданного. Конечно, рационально-активистская модель отнюдь не предполагает, что ориентации участника заменяют собой ориентации подданного и прихожанина, однако поскольку наличие двух последних типов ориентации четко не оговаривается, получается, что они не имеют отношения к демократической политической культуре.

На самом же деле эти два типа ориентации не только сохраняются, но и составляют важную часть гражданской культуры. Во-первых, ориентации прихожанина и подданного меняют интенсивность политической включенности и активности индивида. Политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентации ограничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживает политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Так, например, первичные связи важны в становлении типов гражданского влияния. Кроме того, взаимопроникающие структуры общественных и межличностных связей имеют тенденцию воздействовать и на характер политических ориентации – делать их менее острыми и разделяющими. Будучи пронизаны первичными групповыми, а также общесоциальными и межличностными ориентациями, политические ориентации отнюдь не являются лишь производными от четко выраженных принципов и рационального расчета...

Но хотя полностью активистская политическая культура скорее всего является лишь утопическим идеалом, должны быть и другие, более значимые причины того, почему в наиболее процветающих демократиях существует сложно переплетенная, смешанная гражданская культура. Такая культура, которая иногда включает в себя явно несовместимые политические ориентации, кажется наиболее соответствующей потребностям демократических политических систем, поскольку они также представляют собой переплетение противоречий...

В современном мире наблюдается большое разнообразие националь­ных типов политических культур. В целях их исследования и класси­фикации необходимо иметь адекватный инструмент, то есть некую идеальную модель (или модели) политической культуры. Принимая во внимание основные положения структурно-функционального подхода к анализу политических систем Г. Алмонд и С. Верба в качестве основных объектов ориентации выделили политическую систему в целом, ее «вход» и «выход» (то есть требования и поддержку, а также реакцию на принимаемые решения и их реализацию), индивида как политического актора. По их мнению, каждой модели политической культуры (каждому «идеальному типу») соответствует своя комбинация ориентации на эти объекты.

Исходя из этих посылок, Г. Алмонд и С. Верба выделили три ос­новных модели («идеальных типа») политической культуры:

- «Парохиальная» (parochial culture) политическая культура (иногда ее называют приходской, традиционной, патриархаль­ной). Этот тип политической культуры характеризуется полным отрывом населения от политической системы, полным от­сутствием знаний о ней. В таких обществах отсутствуют специ­ализированные политические роли, основные акторы (вожди, шаманы и др.) реализуют одновременно и политические, и экономические, и религиозные функции. Кроме того, не дифференцируются политические, экономические и религиоз­ные ориентации населения. Преобладает территориальная и социально-культурная идентификация: человек идентифици­рует себя, в первую очередь, как часть локального сообщест­ва (рода, деревни и т.п.).

- «Подданическая» политическая культура (subject culture). Это­му типу политической культуры свойственно пассивное поли­тическое поведение, ориентация на господствующие офици­альные ценности и нормы, отсутствие самостоятельного ос­мысления этих ценностей. В целом у людей преобладает сво­его рода потребительско-патерналистское отношение к поли­тической системе: члены сообщества либо ожидают благ, ли­бо боятся наказания. Такой тип политической культуры можно встретить в обществах, где отсутствует четкое выделение входных каналов политической системы, а индивиды не рас­сматривают себя в качестве политических акторов.

- «Партисипаторная» политическая культура (participant cul­ture) или культура участия (активистская политическая культу­ра). «Партисипаторному» типу политической культуры свойст­венно активное участие индивидов в политической жизни, ос­нованное на достаточно высокой политической грамотности граждан и их убежденности в способности повлиять на про­цесс принятия политических решений посредством собствен­ного участия. Такие общества характеризуются относительно высокой степенью функциональной дифференциации: раз­личные сферы общественной жизни относительно автономны, а подсистемы достаточно развиты и разветвлены (в частности, политическая подсистема).

В современном мире эти типы политической культуры в чистом виде отсутствуют. В частности, в демократических странах невозможно в чистом виде найти партисипаторный тип политической культуры: «граждане демократических стран редко живут в соответствии с этой моделью. Их нельзя назвать ни хорошо информированными, ни глубоко включенными в политику, ни особо активными, а процесс принятие электоральных решений является чем угодно, только не процессом рационального расчета».

В действительности национальные политические культуры сочетают в себе различные типы, то есть являются смешанными. Комбинации этих типов могут быть разные. Г. Алмонд и С. Верба при сравнительном изучении политических культур задались вопросом, существует ли демократическая политическая культура, то есть некий набор ориентации, который благоприятствует стабильности демократии то есть «подходит» демократической системе.

Их основной вывод заключался в том, что наиболее оптимальным для стран стабильной демократии является смешанный тип политической культуры, выявленный в Великобритании и США, - гражданская политическая культура (или политическая культура гражданственности). В рамках этой культуры «многие граждане могут быть активным в политике, но многие другие играют более пассивную роль подданных даже у тех, кто исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены... Это означает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, неполитические свя­зи, равно как и пассивную роль подданного. Политическая деятель­ность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентацииограничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживают политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Так, например пер­вичные связи важны в становлении типов гражданского влияния. Кро­ме того, взаимопроникающие структуры общественных и межличност­ных связей имеют тенденцию воздействовать на характер политичес­ких ориентации - делать их менее острыми и разделяющими».

Согласно Г. Алмонду и С. Вербе, для гражданской культуры харак­терны два «противоречия»: 1) между высокой оценкой своей потенци­альной влиятельности на политические решения и более низким уров­нем реального влияния; 2) между степенью распространения вербаль­ного признания обязательности участия граждан в политической жиз­ни и реальной значимостью и объемом участия. Эти два противоре­чия, по мнению авторов «Гражданской культуры», помогают понять, каким образом в странах стабильной демократии разрешается дилем­ма, оптимальное сочетание сторон которой крайне важно для поддер­жания стабильности: между активностью и влиятельностью неэлит­ных групп и их пассивностью и невлиятельностью, между властью правящей элиты и ее подконтрольностью и ответственностью. С од­ной стороны, бездеятельность обыкновенного человека помогает обеспечить правящие элиты властью в той мере, которая необходима для эффективного решения проблем. С другой стороны, роль гражда­нина, как активного и влиятельного фактора, обеспечивающего ответ­ственность элит, поддерживается благодаря его приверженности нор­мам активного гражданства и его убежденности, что он может быть влиятельным политическим актором.

Таким образом, гражданин в стране с гражданской политической культурой является потенциально активным. Он не выступает как по­стоянный участник политического процесса, редко активен в полити­ческих группах, но при этом обладает резервом потенциальной влия­тельности. То есть он считает, что в случае необходимости может мо­билизовать свое социальное окружение в политических целях. Граж­данин, живущий в такой стране, в большей степени склонен поддер­живать на высоком и постоянном уровне политические связи, входить в какую-либо организацию и участвовать в неформальных политичес­ких дискуссиях. Эти виды деятельности сами по себе не указывают на активное участие в процессе принятия политических решений, но де­лают такое участие более вероятным.

Каждый из предложенных Г. Алмондом и С. Вербой идеальных типов политической культуры на практике, как считали авторы типологизации, отражает специфику той или иной «идеальной» субкультуры. Особое сочетание этих субкультур обуславливает национальные особенности политической культуры в той или иной стране. На основе анализа результатов социологических исследований они сделали по­пытку описать примерные пропорции, в которых сосуществуют суб­культуры, соответствующие идеальным типам, в национальных политических культурах. Примерная «формула» гражданской культуры вы­глядела следующим образом: 60% «участников», 30% «подданных» и 10% «парохиалов». Были также выделены и другие «формулы», соот­ветствующие авторитарной переходной системе, «демократической» доиндустриальной системе и т.д.

Типология политической культуры

Существуют различные типологии политической культуры, в частности типология исторической преемственности.

В современной политической культуре обычно выделяют две основные разновидности: демократическую культуру и автократическую. Большинство исследователей считают первую доминирующим типом, вторую - второстепенным.

Основные черты современной демократической политической культуры:

традиционализм в виде архаичных элементов, унаследованных от прошлой политической культуры (лояльность, почтительность к власти, законопослушание и др.);

морализм, выражающий приверженность к общечеловеческим нравственным ценностям;

индивидуализм, стоящий на позициях того, что основная ценность политической культуры - частные интересы, в отличие от коллективных; тяготение к отношениям, основанным на доверительных личных контактах и обязательствах;

политический активизм, состоящий в убеждении, что деятельное участие во всех сферах жизни может принести личный успех.

В последние десятилетия под влиянием различных альтернативных движений (антивоенных, феминистских, молодежных, экологических и др.) демократическая политическая культура вобрала в себя новые ценности: терпимость к инакомыслию, гражданское согласие, падение авторитета иерархической власти и др.

Автократический тип политической культуры в основном представлен двумя разновидностями: авторитарной и тоталитарной политическими культурами.

Идеал автократической политической культуры - государство с сильной и неконтролируемой властью, которая почти исключает права и свободы граждан. Авторитаризм отражает неудовлетворенную потребность в стабильности, опоре и объединяет всех тех, кто опасается социально-политических и экономических изменений независимо от своего социального статуса. Сущность авторитарной политической культуры - безграничное слияние общественного сознания с субъектом власти - лидером политической партии или монархом с сильным волевым характером.

Для субъектов тоталитарной культуры значимо, прежде всего, то, что нисходит от носителя власти. Тоталитарная политическая культура характеризуется полным отсутствием плюрализма в сфере политических отношений. Инакомыслие не только подавляется, но и предупреждается.

Каждому обществу соответствует свой тип политической культуры, обусловленный историческими особенностями. Выделяют три чистых типа политической культуры:

патриархальную, когда у людей отсутствует интерес к своей политической системе. В патриархальных общинах политическая ориентация на племенных вождей не отделена от их религиозных, социально-экономических и иных ориентаций;

подданническую, которая отличается сильной ориентацией на политическую систему, но слабым участием людей в ее функционировании. Здесь уже существуют специализированные политические институты, на них ориентируются члены общества, проявляя при этом разные чувства (от гордости до неприязни) и воспринимая их как законные или незаконные;

активистскую, в рамках которой людей интересует не только то, что политическая система дает им, но и то, могут л и они игратьак- тивную роль в этой системе, выполнять свои гражданские права и обязанности.

Типы политических культур

Политическая культура в ходе своей исторической эволюции проходит сложный процесс формирования и развития. Для каждой исторической эпохи, для каждого вида политических систем и социальных сообществ характерным является свой тип политической культуры. Общепринятой считается типологизация политических культур, предложенная Г. Алмондом и С. Вербой:

1. патриархальный тип - для него характерны: низкая компетентность в политических проблемах, отсутствие интереса граждан к политической жизни, ориентация на местные ценности - общину, род, племя и т. д. Понятие о политической системе общества и способах ее функционирования полностью отсутствует. Члены сообщества ориентируются на вождей, шаманов и других значимых, по их мнению, личностей;

2. подданнический тип - ориентируется на интересы государства, но личная активность невысокая. Такой тип хорошо усваивает исполнительские роли и функции, поэтому легко поддается манипулированию со стороны различного рода политиканов, чиновников, политических авантюристов. Индивидуальная политическая активность достаточно низкая, интерес к политике слабый. Понятие о политической системе уже присутствует, но представление о возможностях как-то повлиять на власть отсутствует;

3. активистский тип - предполагает активную включенность граждан в политический процесс, участие в выборе органов власти и стремление повлиять на разработку и принятие политических решений. Интерес граждан к политике достаточно высокий, они хорошо информированы о структуре и функциях политической системы и стремятся реализовать с помощью конституционных прав свои политические интересы.

Определить реальное состояние политической культуры общества довольно сложно, особенно если в этом обществе отсутствуют демократия и гласность. Многие десятилетия советские идеологи марксизма пытались доказать, что уровень развития политической культуры в СССР значительно выше, чем в буржуазных странах. При этом в качестве главного аргумента они указывали на то, что социализм (в соответствии с марксистской теорией) является более высокой стадией развития общества. Однако утвердившиеся с конца 80-х гг. XX в. в России демократия и гласность показали, что состояние политической культуры в нашей стране находится на достаточно низком уровне развития. По данным исследований, проведенных автором в начале 90-х гг., примерно 40-45 % взрослого населения России можно отнести к активистскому типу политической культуры, 30-35 % - к подданническому и 20-25 % - к патриархальному типу.

Любое современное общество, любая политическая система представляют собой сложную структуру, состоящую из различного типа политических субкультур, и от того, какой тип политической культуры доминирует в обществе, во многом зависит форма политической системы и политический режим власти.

Определение

Габриэль Алмондом и Сидней Вербой определили политическую культуру как совокупность специфических политических установок в отношении поли­тической системы и ее различных частей и установок по отношению к собственной роли в системе.

Сидней Верба. Политическая культура – это тот феномен, что задает фор­му выражения связи между событиями в политике и пове­дением индивидов как реакции на них; хотя политическое поведение индивидов и групп... – это ответ на действия официальных лиц из правительства, войны, избирательные кампании и тому подобное, оно еще в большей степени оп­ределяется тем [символическим] значением, которое при­дается каждому из этих событий людьми, их наблюдающи­ми. Можно сказать, что политическая культура - всего только проявление того, как люди воспринимают политику и как они интерпретируют увиденное.

Таким образом, политическая культура, интегрируя и систематизируя такие феномены как «политическая иде­ология, национальный характер и дух, национальная политическая психология и фундаментальные ценности народа», является, по существу, «системой ориентации на политическое действие внутри данного общества».

Функции политической культуры

Политическая культура выполняет в обществе опреде­ленные функции: 1) идентификации, реализуя потребность человека в по­нимании групповой принадлежности; 2) ориентации, объясняя смысл политических явлений; 3) адаптации и социализации - через освоение навыков поведения для реализации своих прав; 4) интеграции, направленной на сохранение ценностей государства через интеграцию интересов групп; 5) коммуникации, осуществляя взаимодействие субъек­тов и институтов на основе символов, стереотипов.

Уровни политической культуры

Габриель Алмонд выделил три уровня политической культуры:

Политическая культура нации включает в себя три уровня ориен­тации граждан: их отношение а) к политической системе, б) к поли­тическому процессу, в том числе к процессу определения политичес­кого курса, и в) к результатам и следствиям реализации политического курса.

Ориентации системного уровня отражают представления граждан и их лидеров о ценностях и организациях, скрепляющих политическую систему. Идентифицируют ли себя граж­дане с нацией и принимают ли общую систему управления?

В ориентациях уровня процесса отражены представления о том, как должна действовать политика, а также отношение индивидов к политическо­му процессу.

Ориентации уровня политического курса касаются того, что граждане и их лидеры ожидают от политического курса правительства. На достижение каких целей должна быть направлена прави­тельственная политика и как эти цели должны достигаться?

Типология политической культуры Габриеля Алмонда и Сиднея Вербы

Габриель Алмонд и Сидней Верба выделили три «чистых» типа политической культуры:

приходская, или парокиальная, для которой характерно отсутствие интереса людей к политике, знаний о политической системе и су­щественных ожиданий от ее функционирования;

подданническая (англ. subject), где сильна ориентация на политические институты, но невысок уровень индивидуальной активности граждан;

партиципаторная, или участническая (англ. participant), отражающая заинтересованность граждан в политическом участии и проявление ими соответствующей активности.

Соотношение установок различных типов политической культуры в авторитарных и демократических политических системах разной степени индустриализации.

Понятие гражданской политической культуры

Габриель Алмонд и Сидней Верба отмечали:

Гражданская культура – это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных. Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям. Это означает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, неполитические связи, равно как и свою более пассивную роль подданного.

Таким образом, в рамках гражданской культуры индивид не обязательно бывает рациональным, активным гражданином. Тип его активности - более смешанный и смягченный. Это позволяет индивиду совмещать определенную долю компетентности, включенности и активности с пассивностью и невключенностью. Более того, его взаимоотношения с правительством не являются чисто рациональными, Поскольку они включают в себя приверженность - как его, так и принимающих решения - тому, что мы назвали демократическим мифом о компетентности гражданина.

Алмонд «Гражданская культура».

Гражданская культура - это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных.

Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям.

На самом же деле эти два типа ориентаций не только сохраняются, но и составляют важную часть гражданской культуры. Ориентации прихожанина и подданного меняют интенсивность политической включенности и активности индивида. Политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентаций ограничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживает политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Кроме того, взаимопроникающие структуры общественных и межличностных связей имеют тенденцию воздействовать и на характер политических ориентаций - делать их менее острыми и разделяющими. Будучи пронизаны первичными групповыми, а также общесоциальными и межличностными ориентациями, политические ориентации отнюдь не являются лишь производными от четко выраженных принципов и рационального расчета.

Определение гражданской политической культуры включает в себя три вида балансов:

Баланс между активностью и пассивность. Алмонд: «Элита действует, не потому что общество активно, а потому что стремится удержать общество от активности»

Баланс между рациональность и эмоциональностью

Баланс между согласием и не согласием (при высоком уровне несогласия возникнет проблема принятия решения, этот процесс будет постоянно затягиваться, что приведет к кризису; а наоборот высокий уровень согласия может привести к диктатуре)

Также для гражданской политической культуры характерно:

Высокая доля информированности

Мощное межличностное доверие

Пожинание плодов участия

Доверие к демократическим институтам

Распределение политических ролей

Согласно Г. Алмонду и С. Вербе, для гражданской культуры характерны два противоречия:

• 1) между высокой оценкой своей потенциальной влиятельности на политические решения и более низким уровнем реального влияния;
• 2) между степенью распространения вербального признания обязательности участия граждан в политической жизни и реальной значимостью и объемом участия.

Эти два противоречия, по мнению указанных авторов, помогают понять, каким образом в странах стабильной демократии разрешается крайне важная дилемма. С одной стороны, бездеятельность обыкновенного человека помогает обеспечить правящие элиты властью в той мере, которая необходиа для эффективного решения проблем. С другой стороны, роль гражданина как активного и влиятельного фактора, обеспечивающего отвественность элит, поддерживается благодаря его приверженности нормам активного гражданства и его убежденности, что он может быть влиятельным политическим актором.

Политология: хрестоматия Исаев Борис Акимович

Г. Алмонд, С. Верба. Гражданская культура и стабильность демократии

…Существует ли демократическая политическая культура, т. е. некий тип политических позиций, который благоприятствует демократической стабильности, или, образно говоря, в определенной степени «подходит» демократической политической системе? Чтобы ответить на данный вопрос, нам следует обратиться к политической культуре двух относительно стабильных и преуспевающих демократий – Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Политическая культура этих наций примерно соответствует понятию гражданской культуры. Такой тип политических позиций в некоторых отношениях отличается от «рационально-активистской» модели, той модели политической культуры, которая, согласно нормам демократической идеологии, должна была бы присутствовать в преуспевающей демократии…

Гражданская культура – это смешанная политическая культура. В ее рамках многие граждане могут быть активными в политике, однако многие другие играют более пассивную роль подданных. Еще более важным является тот факт, что даже у тех, кто активно исполняет гражданскую роль, качества подданных и прихожан не полностью вытеснены. Роль участника просто добавляется к таким двум ролям. Это означает, что активный гражданин сохраняет свои традиционалистские, неполитические связи, равно как и свою более пассивную роль подданного. Конечно, рационально-активистская модель отнюдь не предполагает, что ориентации участника заменяют собой ориентации подданного и прихожанина, однако поскольку наличие двух последних типов ориентации четко не оговаривается, получается, что они не имеют отношения к демократической политической культуре.

На самом же деле эти два типа ориентации не только сохраняются, но и составляют важную часть гражданской культуры. Во-первых, ориентации прихожанина и подданного меняют интенсивность политической включенности и активности индивида. Политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть. Сохранение других ориентации ограничивает степень его включенности в политическую деятельность и удерживает политику в надлежащих рамках. Более того, ориентации прихожанина и подданного не просто сосуществуют с ориентациями участника, они пронизывают и видоизменяют их. Так, например, первичные связи важны в становлении типов гражданского влияния. Кроме того, взаимопроникающие структуры общественных и межличностных связей имеют тенденцию воздействовать и на характер политических ориентации – делать их менее острыми и разделяющими. Будучи пронизаны первичными групповыми, а также общесоциальными и межличностными ориентациями, политические ориентации отнюдь не являются лишь производными от четко выраженных принципов и рационального расчета…

Но хотя полностью активистская политическая культура скорее всего является лишь утопическим идеалом, должны быть и другие, более значимые причины того, почему в наиболее процветающих демократиях существует сложно переплетенная, смешанная гражданская культура. Такая культура, которая иногда включает в себя явно несовместимые политические ориентации, кажется наиболее соответствующей потребностям демократических политических систем, поскольку они также представляют собой переплетение противоречий…

Нормы, восприятие и деятельность

…Два разрыва – между высокой оценкой своей потенциальной влиятельности и более низким уровнем реального влияния, между степенью распространения словесного признания обязательности участия и реальной значимостью и объемом участия – помогают понять, каким образом демократическая политическая культура способствует поддержанию баланса между властью правительственной элиты и ее ответственностью (или его дополнения – баланса между активностью и влиятельностью неэлитных групп и их пассивностью и невлиятельностью). Сравнительная редкость политического участия, относительная неважность такого участия для индивида и объективная слабость обычного человека позволяют правительственным элитам действовать. Бездеятельность обычного человека и его неспособность влиять на решения помогают обеспечить правительственные элиты властью, необходимой им для принятия решений. Однако все это гарантирует успешное решение лишь одной из двух противоречащих друг другу задач демократии. Власть элиты должна сдерживаться. Противоположная роль гражданина как активного и влиятельного фактора, обеспечивающего ответственность элит, поддерживается благодаря его глубокой приверженности нормам активного гражданства, равно как и его убежденностью, что он может быть влиятельным гражданином. <…>

Гражданин, существующий в рамках гражданской культуры, располагает, таким образом, резервом влиятельности. Он не включен в политику постоянно, не следит активно за поведением лиц, принимающих решения в данной сфере. Этот резерв влиятельности – влиятельности потенциальной, инертной и непроявленной в политической системе – лучше всего иллюстрируется данными, касающимися способности граждан в случае необходимости создавать политические структуры. Гражданин не является постоянным участником политического процесса. Он редко активен в политических группах. Но он считает, что в случае необходимости может мобилизовать свое обычное социальное окружение в политических целях. Его нельзя назвать активным гражданином. Он потенциально активный гражданин.

Прерывистый и потенциальный характер политической активности и включенности граждан зависит, однако, от более устойчивых, более постоянных типов политического поведения. Живя в гражданской культуре, обычный человек в большей, чем в иной ситуации, степени склонен поддержать на высоком и постоянном уровне политические связи, входить в какую-то организацию и участвовать в неформальных политических дискуссиях. Эти виды деятельности сами по себе не указывают на активное участие в общественном процессе принятия решений, однако они делают такое участие более вероятным. Они готовят индивида к вторжению в политическую среду, в которой включение и участие гражданина становятся более осуществимыми. <…>

То, что политика имеет относительно небольшое значение для граждан, составляет важнейшую часть механизма, с помощью которого система противоречивых политических позиций сдерживает политические элиты, не ограничивая их настолько, чтобы лишить эффективности. Ведь баланс противоречивых ориентации было бы гораздо труднее поддерживать, если бы политические вопросы всегда представлялись гражданам важными. Если встает вопрос, который воспринимается ими как важный, или рождается глубокая неудовлетворенность правительством, у индивида возникает побуждение задуматься над этой темой. Соответственно усиливается давление, толкающее его к преодолению непоследовательности, т. е. к взаимной гармонизации позиций и поведения в соответствии с нормами и восприятиями, т. е. переход к политической активности. Таким образом, несоответствие между позициями и поведенченскими актами выступает как скрытый или потенциальный источник политического влияния и активности.

Тезис о том, что гражданская культура поддерживает баланс между властью и ответственностью, указывает на еще один момент, касающийся демократической политики. Он дает возможность понять, почему важнейшие политические вопросы, если они остаются нерешенными, в конце концов порождают нестабильность в демократической политической системе. Баланс между активностью и пассивностью может поддерживаться лишь в том случае, если политические вопросы стоят не слишком остро. Если политическая жизнь становится напряженной и остается таковой из-за нерешенности какого-то находящегося в центре внимания вопроса, несоответствие между позициями и поведением начинает терять устойчивость. Но любое относительно долговременное разрушение этого несоответствия с высокой долей вероятности влечет за собой неблагоприятные последствия. Если привести поведение в соответствие с ориентациями, то объем контроля, который будут пытаться осуществлять неэлиты над элитами, породит неэффективность управления и нестабильность. С другой стороны, если позиции изменятся таким образом, что начнут сочетаться с поведением, возникшее у граждан чувство бессилия и невключенности может разрушительным образом сказаться на демократичности политической системы.

Это, однако, не означает, что все важные вопросы таят в себе угрозу демократической политической системе. Лишь в том случае, когда они становятся и затем остаются острыми, система может превратиться в нестабильную. Если важные вопросы встают лишь спорадически и если правительство оказывается в состоянии ответить на требования, стимулированные возникновением этих вопросов, равновесие между гражданским и правительственным влиянием может сохраняться. В обычной ситуации граждан относительно мало интересует, что делают те, кто принимает правительственные решения, и последние имеют свободу действовать так, как им представляется нужным. Однако если какой-то вопрос выходит на поверхность, требования граждан по отношению к должностным лицам возрастают. Если указанные лица могут ответить на подобные требования, политика вновь утрачивает свое значение для граждан и политическая жизнь возвращается в нормальное русло. Более того, эти циклы, состоящие из включения граждан, ответа элит и отхода граждан от политики, имеют тенденцию усиливать сбалансированность противоположностей, необходимую для демократии. В пределах каждого цикла ощущение гражданином собственной влиятельности усиливается; одновременно система приспосабливается к новым требованиям и таким образом демонстрирует свою эффективность. А лояльность, порожденная участием и эффективной деятельностью, может сделать систему более стабильной в целом.

Эти циклы включенности представляют собой важное средство сохранения сбалансированных противоречий между активностью и пассивностью. Как постоянная включенность и активность, обусловленные находящимися в центре внимания спорными вопросами, сделали бы в конечном итоге сложным сохранение баланса, так к такому результату привело бы и полное отсутствие включенности и активности. Баланс может поддерживаться на протяжении длительного времени лишь в том случае, если разрыв между активностью и пассивностью не слишком широк. Если вера в политические возможности человека время от времени не будет подкрепляться, она скорее всего исчезнет. С другой стороны, если эта вера поддерживается лишь сугубо ритуальным образом, она не будет представлять собой потенциальный источник влияния и служить средством сдерживания тех, кто принимает решения…

До сих пор мы рассматривали вопрос о путях уравновешивания активности и пассивности, присущих отдельным гражданам. Но такое равновесие поддерживается не только имеющимся у индивидов набором позиций, но и распределением позиций между различными типами участников политического процесса, действующих в системе: одни индивиды верят в свою компетентность, другие – нет; некоторые активны, некоторые пассивны. Такой разброс в представлениях и степени активности индивидов также способствует укреплению баланса между властью и ответственностью. Это можно увидеть, если проанализировать описанный выше механизм становления равновесия: какой-то вопрос приобретает остроту; активность возрастает; благодаря ответу правительства, снижающему остроту вопроса, баланс восстанавливается. Одна из причин, почему усиление важности какого-то вопроса и ответный взлет политической активности не приводят к перенапряжению политической системы, заключается в том, что значимость того или иного вопроса редко когда возрастает для всех граждан одновременно. Скорее, ситуация выглядит следующим образом: отдельные группы демонстрируют взлет политической активности, в то время как остальные граждане остаются инертными. Поэтому объем гражданской активности в каждом конкретном месте и в каждый конкретный момент оказывается не настолько велик, чтобы повлечь за собой перенапряжение системы…

Таким образом, в рамках гражданской культуры индивид не обязательно бывает рациональным, активным гражданином. Тип его активности – более смешанный и смягченный. Это позволяет индивиду совмещать определенную долю компетентности, включенности и активности с пассивностью и невключенностью. Более того, его взаимоотношения с правительством не являются чисто рациональными, поскольку они включают в себя приверженность – как его, так и принимающих решения – тому, что мы назвали демократическим мифом о компетентности гражданина. А существование такого мифа влечет за собой важные последствия. Во-первых, это не чистый миф: вера в потенциальную влиятельность обычного человека имеет под собой известные основания и указывает на реальный поведенческий потенциал. И вне зависимости от того, соответствует ли этот миф действительности или нет, в него верят…

Согласие и разногласия

…Значение социального доверия и сотрудничества как компонента гражданской культуры невозможно переоценить. В определенном смысле они являются тем основным резервуаром, из которого демократическое устройство черпает свою способность функционировать. Создатели конституций изобрели формальные структуры политической жизни, призванные укреплять вызывающее доверие поведение, однако без существующих отношений доверия подобные институты, похоже, мало чего стоят. Социальное доверие способствует политическому сотрудничеству граждан этих стран, а без данного сотрудничества демократическая политика невозможна. Такое доверие, вероятно, составляет и часть взаимоотношений между гражданами и политическими элитами. Ранее мы говорили, что для демократии необходимо поддержание власти элит. Теперь мы хотим добавить, что чувство доверия по отношению к политической элите, вера в то, что она представляет собой не враждебную и внешнюю силу, а часть того же самого политического сообщества, заставляет граждан стремиться передать ей власть. Наряду с этим наличие общесоциальных установок снижает опасность того, что эмоциональная приверженность определенной политической подгруппе приведет к политической фрагментации…

Все вышесказанное подводит нас к пониманию того, что в демократической системе должен поддерживаться еще один баланс – между согласием и разногласием… В обществе, говоря словами Т. Парсонса, должна быть «ограниченная поляризация». Если нет согласия, мало шансов на мирное разрешение политических споров, которое ассоциируется с демократическим процессом. Если, например, стоящая у власти элита сочтет оппозиционную чересчур опасной, она вряд ли допустит мирную конкуренцию с последней за достижение статуса правящей элиты.

Баланс между согласием и разногласием поддерживается в гражданской культуре при помощи механизма, аналогичного тому, который обеспечивает баланс между активностью и пассивностью, а именно: с помощью несоответствия между нормами и поведением…Это лишь один из путей, с помощью которых гражданская культура укрощает разногласия в обществе. В целом такое укрощение сопровождается подчинением конфликтов на политическом уровне неким более высоким, всеобъемлющим ориентациям на сплоченность, будь то нормы, связанные с «демократическими правилами игры», или вера в то, что в обществе существует солидарность, основанная не на связанных с политическим единомыслием критериях, а стоящая над партийными интересами.

Баланс, о котором идет речь, должен поддерживаться не только на уровне граждан, но и на уровне элит. <…> Так, например, сложные формальные и неформальные правила этикета в законодательных органах США и Великобритании поощряют и даже требуют дружеских отношений (или хотя бы дружелюбных слов) между сторонниками находящихся в оппозиции друг к другу партий. И это смягчает их явную ориентацию только на своих сторонников. Конечно, это не означает, что приверженность «своим» перестает быть важной силой, просто она удерживается в допустимых рамках с помощью более общих норм человеческих отношений.

Суммируя, можно сказать, что наиболее поразительной чертой гражданской культуры, как она описана в этой книге, является ее разнородный характер. Во-первых, она является смешением ориентации прихожанина, подданного и гражданина. Ориентация прихожанина на первичные взаимоотношения, пассивная политическая позиция подданного, активность гражданина – все это слилось в гражданской культуре. Результатом же является набор укрощенных или сбалансированных политических ориентации. Есть здесь и политическая активность, но ее не так много, чтобы получить возможность разрушить правительственную власть; наличествуют вовлеченность и преданность, но они смягчены; имеются и разногласия, но они умеряются. Кроме того, политические ориентации, образующие гражданскую культуру, тесно связаны с общесоциальными и межличностными ориентациями. В рамках гражданской культуры нормы межличностных отношений, общего доверия и доверия по отношению к своему социальному окружению пронизывают политические позиции и смягчают их. Смешение позиций, характерное для гражданской культуры, полностью «подходит» для демократической политической системы. Оно по многим своим параметрам наиболее соответствует такой смешанной политической системе, какой является демократия.

Источники гражданской культуры

…Наиболее подходящей для демократической политической системы остается гражданская культура. Это не единственная разновидность демократической культуры, но она представляется именно той ее разновидностью, которая в наибольшей степени соответствует стабильной демократической системе. Поэтому целесообразно посмотреть, как гражданская культура передается от поколения к поколению. Первое, что можно отметить в данной связи, это то, что ей не учат в сколько-нибудь прямом смысле слова в школах. Гражданское обучение в США делает упор на тот тип поведения, который ближе к рационально-активистской модели, чем к гражданской культуре. Указанный тип поведения составляет важный компонент гражданской культуры, но не более чем компонент. В Великобритании, политическая культура которой также весьма приближена к гражданской культуре, мы почти не наблюдаем выраженных попыток привить детям систему норм поведения, ассоциирующихся с гражданской культурой, или ту, которая выражена в рационально-активистской модели. Там практически нет четко сформулированной теории относительно того, что же такое «хороший британский подданный» и как готовить детей к выполнению роли гражданина. Это не означает, что непосредственное обучение в школе не играет никакой роли в выработке гражданской культуры. Речь идет скорее о том, что его роль второстепенна.

Неудивительно, что гражданская культура не передается исключительно путем прямого обучения ей. Составляющие ее ориентации и поведение соединены сложным, запутанным образом – ведь это культура, характеризующаяся определенной долей непоследовательности и уравновешенных противоположностей. Одну из важнейших частей гражданской культуры составляет набор позиций, касающихся доверия по отношению к другим людям, – многослойный, иногда противоречивый набор, который трудно передать при помощи прямого обучения. Как же тогда гражданская культура передается от поколения к поколению?

Ответ на вопрос содержится в процессе политической социализации. Гражданская культура передается в ходе сложного процесса, который включает в себя обучение во многих социальных институтах – в семье, группе сверстников, школе, на рабочем месте, равно и в политической системе как таковой. Тип опыта, получаемого в этих институтах, различен. Индивиды приобретают политические ориентации путем направленного обучения – например на специальных уроках основ гражданственности; но они также обучаются, сталкиваясь с политическим опытом, который вовсе не рассчитан на то, чтобы на нем учились, – например, ребенок слышит, как его родители обсуждают политические вопросы или наблюдает за деятельностью субъектов политической системы. Воспитание политических ориентации может быть и ненаправленным и неполитическим по своему характеру, как это бывает, когда индивид узнает о власти из своего участия во властных структурах семьи или школы, или когда он узнает о том, заслуживают ли люди доверия, из своих ранних контактов со взрослыми.

…Гражданская культура – это политическая культура умеренности. Она предполагает знакомство с вопросами политики, однако подобные вопросы не являются предметом наибольшего внимания со стороны обычного человека; она подразумевает включенность в политику, однако уровень этой включенности не очень высок. Можно утверждать, что подобные политические позиции могут появиться лишь в условиях относительно спокойного политического развития, там, где политические ставки достаточно высоки, чтобы все больше и больше людей втягивалось в политический процесс, но не настолько высоки, чтобы заставлять их включаться в политику как в битву в защиту собственных интересов против опасных противников.

Менее очевидными являются причины развития путем слияния, хотя и они коренятся в природе гражданской культуры. Ведь она является смешанной культурой, соединяющей ориентации прихожанина, подданного и участника. Соответственно эта культура должна была развиваться так, чтобы новая ориентация – ориентация на политическое участие – соединялась с двумя более старыми типами, но не вытесняла их. <…>

…Чтобы могла возникнуть гражданская культура, развитие политической демократии, сопровождающееся расширением возможностей участия обычного человека в политическом процессе принятия решений, не должно полностью разрушать подданические ориентации. Новый путь принятия политических решений – через участие граждан – не столько подменяет старый способ осуществления процесса управления, сколько дополняет его. Таким образом может быть создана та смесь активности и пассивности, которая характеризует гражданскую культуру.

Будущее гражданской культуры

…Постепенный рост гражданской культуры путем слияния обычно происходит в условиях, когда решение проблем, стоящих перед политической системой, растянуто во времени…

Приведенные нами данные показывают, что [обучение] является важным фактором, определяющим политические позиции, причем тем фактором, которым легче всего оперировать. Огромное преимущество обучения заключается в том, что те навыки, для выработки которых изначально могли требоваться годы, начинают распространяться гораздо легче, раз уже есть люди, ими владеющие. Как свидетельствуют наши данные, путем обучения могут быть развиты многие важные компоненты гражданской культуры. Оно может дать индивидам навыки политического участия. Людей можно научить тому, как получать информацию; их можно познакомить со средствами массовой информации; им можно дать знания о формальных политических структурах, равно как и о значении правительственных и политических институтов. Посредством обучения можно передавать и сформулированные нормы демократического участия и ответственности.

Однако наши данные показывают и то, что с помощью обучения можно создать лишь отдельные компоненты гражданской культуры. Школа может дать познавательные навыки, связанные с политикой, но в состоянии ли она привить лежащие в их основе социальные ориентации, являющиеся важным компонентом гражданской культуры? Можно ли путем обучения воспитать социальное доверие и уважение? Может ли обучение способствовать пропитыванию политического процесса этими социальными ориентациями? В состоянии ли система обучения распространить удивительную смесь активности и пассивности, включенности и индифферентности, смесь ориентации прихожанина, подданного и участника? Проведенный нами анализ связи между процессами политической социализации и создания гражданской культуры заставляет предположить, что формальное обучение не может быть адекватным заменителем времени в плане создания этих компонентов гражданской культуры.

Одним из путей дополнения процесса формального обучения может стать развитие других каналов политической социализации. Как мы указывали выше, само существование многочисленных каналов способствует внедрению смешанного типа позиций, характерного для гражданской культуры. Оно увеличивает разнообразие передаваемых политических ориентации и, что еще более важно, прохождение через множество органов социализации может научить индивида выполнять одновременно несколько различных ролей. А это позволяет систематизировать и уравновешивать его политические ориентации. Способность же выполнять значительное число ролей представляет собой главный компонент гражданской культуры. Важнейшими органами социализации являются семья, рабочее место, добровольные ассоциации. По мере изменения и развития подобных институтов в новых странах имеющиеся там каналы социализации в направлении гражданской культуры, возможно, будут расширяться. В той же мере, в какой семья станет более активной и открытой по отношению к политическому процессу (а наши данные заставляют предположить, что именно в этом заключается одна из функций модернизации), могут возникнуть новые возможности закрепления гражданских ориентации. Аналогичным образом каналы социализации могут расширить сопутствующие индустриализации профессиональные изменения, равно как и развитие структуры добровольных ассоциаций.

Однако даже появление названных выше новых каналов социализации может оказаться недостаточным для развития гражданской культуры. Такие каналы могут воспитывать позиции, направленные на участие, однако их способность вырабатывать социальное доверие и эмоциональную привязанность к системе более проблематична. Если, например, эти каналы существуют в расколотой на составные части политической системе, то воспитанное с их помощью отношение к ней может оказаться отчуждением, а межличностное доверие нельзя будет перевести на язык доверия, имеющего отношение к политике. Значит, требуется процесс, с помощью которого у индивидов могло бы выработаться чувство общей политической идентичности, которая бы включала общую эмоциональную приверженность системе, равно как и чувство идентичности с другими гражданами. Участия и познавательных навыков недостаточно для создания политического сообщества, где граждане доверяют и могут сотрудничать друг с другом и где их приверженность политической системе глубока и эмоциональна.

Таким образом, проблема заключается в том, чтобы наряду с навыками участия, которые могут быть воспитаны с помощью школы и других органов социализации, развивать эмоциональную приверженность политической системе и чувство политической общности…

Трудности, сопровождающие попытки создать в развивающихся регионах мира эффективный демократический процесс и ориентации, необходимые для его поддержания, могут показаться непреодолимыми. Что, как нам кажется, требуется, – это одновременное развитие чувства национальной идентичности, компетентности как в качестве подданного, так и в качестве участника, а также социального доверия и гражданского сотрудничества. Запас средств, находящихся в распоряжении элит новых стран, весьма незначителен, а способность таких обществ быстро и эффективно использовать эти средства имеет свои пределы. Кроме того, есть и другие задачи, решение которых требует тех же средств. Мы, по существу, не имеем права судить лидеров, использующих имеющиеся ресурсы для развития социальной сферы, индустриализации и усовершенствования сельского хозяйства, подавляющих подрывные движения или не пестующих демократические тенденции. <…>

Из книги Джордж Бернард Шоу. Афоризмы автора Шоу Бернард

О ДЕМОКРАТИИ И МОНАРХИИ Правительство, осуществляемое народом, невозможно и никогда не будет возможно – это только демократический лозунг для заманивания избирателей. И если вы сомневаетесь в этом, если вы спросите меня: «Почему народ не может сам создавать для себя

Из книги Русская мифология. Энциклопедия автора Мадлевская Е Л

Верба Верба по сию пору является значимым растением в народно-православной культуре русских. Оно дало название «Вербное воскресенье» церковному двунадесятому празднику Входа Господня в Иерусалим, отмечаемому в последнее воскресенье перед Пасхой. Согласно Евангелию,

Из книги Политология: хрестоматия автора Исаев Борис Акимович

Г.Алмонд. Политическая наука: история дисциплины Профессионализация политической науки в XX в. Во второй половине XIX в. и на протяжении первых десятилетий XX в. быстрый рост и процесс концентрации промышленного производства в Соединенных Штатах наряду с разрастанием

Из книги Экология автора Митчелл Пол

Г. Алмонд, Дж. Пауэлл, К. Стром, Р. Далтон. Сравнительная политология сегодня: мировой обзор Системы: структура и функция …Политическая система есть совокупность институтов и органов, формулирующих и воплощающих в жизнь коллективные цели общества или составляющих его

Из книги Гражданский кодекс РФ автора ГАРАНТ

Из книги Экология автора Зубанова Светлана Геннадиевна

Из книги Русская Доктрина автора Калашников Максим

6. Стабильность и устойчивость экосистем Понятия «стабильность» и «устойчивость» в экологии часто рассматриваются как синонимы, и под ними понимают способность экосистем сохранять собственную структуру и функциональные свойства при действии внешних факторов.Более

Из книги Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии автора Кононенко Алексей Анатольевич

ЛОЖНАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ В России под маской стабильности сохраняется социальный “хаос”Отсутствие в современной России официальной идеологии – следствие эклектичности верховной власти. Власть не является единой и двигается под воздействием нескольких противоположных

Из книги Женщина. Руководство для мужчин автора Новоселов Олег Олегович

2. Отказаться от демократии? “Демократическая процедура”, особенно на общегосударственном уровне, меньше всего воспринимается в современной России как “народное завоевание”, – напротив, она выглядит как символ победы завоевателя на нашей земле, пусть и сооруженный

Из книги автора

Массовая культура См. также «Культура», «Рок– и поп-музыка», «Телевидение» Массовая культура: противоречие в определении. NN* Массовая культура – обезболивающее средство, анальгетик, а не наркотик. Станислав Лем* Популярное искусство ценно не по пользе, которую оно